Альфред ел поспешно, и, едва проглотив последний кусок, встал из-за стола и вышел из дома. Оседланная лошадь стояла у крыльца; он вскочил в седло и поскакал в форт, сказав Малачи, что его родители думали, что Джон с ним.

Однако их план скрыть опасность, грозившую Джону, не удался. Вслед за Альфредом встала из-за стола и г-жа Кемпбель и вышла на крыльцо, чтобы посмотреть, не идут ли Малачи и Джон, и увидела мчавшегося во весь опор Альфреда в направлении к форту и одиноко стоявшего Малачи, провожавшего глазами всадника. Значит, Джон не был с Малачи; этот секретный отъезд Альфреда в форт также возбуждал в ней тревогу.

— Что-нибудь случилось с моим Джоном! — воскликнула она, возвращаясь в дом.

— Почему ты так думаешь, дорогая? — спросил ее муж.

— Я чувствую, что с ним случилось несчастье! Альфред, не сказав нам ни слова, ускакал в форт. Малачи стоит один на берегу. Это все недаром!

Мэри принялась успокаивать тетку, а мистер Кемпбель приналег на Эмми и заставил ее сообщить ему все, что ей было известно. Тогда он пошел и сказал жене, что Джона несет ветром и течением, но что ему не грозит никакой опасности, потому что Альфред поехал предупредить, чтобы мальчика перехватили на одном из баркасов форта.

Однако миссис Кемпбель не успокаивалась. Спустя несколько часов увидели Альфреда, возвращавшегося домой во весь опор.

— Все благополучно, будь уверена! — сказал мистер Кемпбель жене. — Иначе Альфред не махал бы нам издали шляпой, как сейчас!

— Жив? — крикнул Мартын еще издали.

— Жив и невредим! — отозвался Альфред. Соскочив с коня, он поспешил сообщить, что Джон, понадеявшись на свои силы, выехал в лодке на озеро. Но оказалось, что ветер был слишком силен. Тогда он пытался вернуться к берегу, но течением его подхватило и понесло к стремнине. По счастью, капитан Сенклер заметил лодку и с помощью подзорной трубы увидел, что в лодке Джон. Сенклер тотчас же доложил командиру и получил разрешение спустить на воду баркас и спешить наперерез Джону, что он и сделал, благополучно взяв на буксир лодку. Альфред видел, как капитан Сенклер с Джоном высадились у форта, и поспешил домой, чтобы успокоить своих домашних.

Часа через два после возвращения Альфреда прибыл и капитан Сенклер с Джоном на крупе его коня.

Поблагодарив капитана за спасение мальчика, г-жа Кемпбель обратилась к Джону:

— Как ты мог быть столь неблагоразумен — отправиться на озеро в такой ветер? Ведь ты чуть было не погиб!

— С таким ветром я был бы завтра в Монреале! — отвечал смеясь Джон.

— Никогда! Тебя бы перевернуло на порогах!

— Я умею плавать! — возразил мальчик.

— Неужели тебя ничего не страшит?

— За это надо Бога благодарить, сударыня, — заметил Малачи. — Если человек имеет уверенность в себе, то эта самая уверенность не раз спасала людей, которые без нее наверное бы погибли!

— Да, Малачи, — сказал Альфред, — но будем надеяться, что Джон в другой раз не повторит своей неосторожности. Не правда ли?

— Конечно, я вовсе не желаю, чтобы меня снесло к водовороту у порогов!

На этом разговор окончился, и все пошли в дом; капитан Сенклер переночевал на ферме, а ранним утром все были всполошены неожиданно раздавшимся выстрелом. Первая мысль у всех была, что это совершено нападение на хижину Малачи и Мартына. Капитан Сенклер, Альфред и Джон в один момент вскочили с кроватей, оделись и выбежали на двор, захватив ружья. На дворе было спокойно, и Альфред побежал к хижине Малачи и постучался в дверь.

— Мы слышали выстрел и думали, что у вас что-нибудь случилось — сказал он.

— Ничего, сэр, ровно ничего! — ответил Малачи. — Это, верно, моя ловушка для медведя; я забыл вас предупредить!

— Ну, раз уж мы все встали и оделись, то пойдем с вами посмотреть! — проговорил Сенклер, и все направились к маисовому полю, по ту сторону ручья; здесь они наткнулись на большого медведя, убитого наповал у самой изгороди.

— В чем же заключалась ваша ловушка, Малачи? — спросил Альфред.

— А вот, смотрите! Я выследил место, где медведь перелезал через изгородь, и зная, что он опять придет тем же самым путем, установил ружье, к курку которого я укрепил проволоку таким образом, чтобы медведь, когда он станет перелезать, дотронулся до нее передней своей лапой, причем дуло ружья, несколько наклоненное книзу, должно придтись на уровне его сердца. И как видите, я не ошибся в своих рассчетах!

— Это медведица! — заметил Мартын. — У нее есть медвежата; они, наверное, недалеко!

— Мартын прав! — сказал Малачи. — Теперь шли бы все, господа, домой, а мы с ним притаимся и заберем медвежат, когда они придут искать свою матку.

Так и сделали. Между тем Цвет Земляники побывала в большом доме и сообщила, что означал слышанный всеми выстрел, а за час до завтрака Малачи и Мартын принесли на руках каждый по маленькому медвежонку.

— Что за очаровательные малютки! — воскликнула Эмми. — Одного из них я выкормлю для себя!

— А я возьму себе другого! — сказал Джон.

Никто не протестовал, кроме мистера Кемпбеля, который объявил, что как только они вырастут и станут беспокойными, то с ними надо будет расстаться. И спустя несколько месяцев одного отправили в Монреаль, в подарок мистеру Эммерсону, а другого отдали в форт, где он стал всеобщим любимцем солдат.

ГЛАВА XXXVI

Хотя о задержании Молодой Выдры и о причине его задержания давно уже было сообщено Злой Змее, но проходила неделя за неделей, а старый вождь не выказывал намерения вызволить своего посланца, вернув Персиваля его родителям. Установлено было только, что индейцы могли отомстить на Персивале смерть своего собрата.

Под конец лета на ферме были получены письма из Англии и из Монреаля, а также и английские газеты, которые читались с радостью.

Между прочим, в газетах они прочли, что мистер Дуглас Кемпбель во время охоты при переправе через ручей упал с лошади, и падение это было довольно серьезное, но теперь он уже поправляется. Письма же из Монреаля извещали, что четыре семьи переселенцев, согласившиеся на условия мистера Кемпбеля, отправляются на его ферму немедленно вслед за письмом.

Теперь приходилось спешно позаботиться о помещении для новых переселенцев; поэтому мистер Кемпбель написал полковнику Форстеру, прося его прислать солдат для постройки четырех бревенчатых изб для переселенцев, и одолжил на время четыре шатра, где бы они приютились пока, до окончания постройки.

По прошествии всего нескольких дней комендант форта прислал и людей, и палатки. Жилища будущих соседей должны были находиться приблизительно на расстоянии полумили от главных строений фермы; места для них были выбраны, и приступили к постройке. Спустя две недели приехали и переселенцы, и временно расположились в шатрах, приготовленных для них. Понятно, что и они принялись за работу, и таким образом, постройка их будущих жилищ подвигалась быстро и успешно. Между тем подошло время сенокоса, и хозяева фермы при содействии части солдат занялись покосом и уборкой сена, а затем и уборкой хлеба.

Мы уже говорили, что на ферму прибыло четыре семейства переселенцев, а теперь постараемся ознакомить с ними наших читателей.

Первая семья, состоящая из мужа, жены, двух сыновей, 14 и 15 лет, и дочери, девушки 18 лет, носила фамилию Гарвей. Глава этой семьи был на родине мелким фермером, честно зарабатывавшим себе хлеб и отложившим даже небольшую сумму денег на черный день. Но его старший сын, парень лет двадцати, попал в дурную компанию, стал пить и играть и, наконец, сделавшись участником в грабежах и разбоях, был уличен, осужден и сослан на пожизненную каторгу. Отец не мог снести этого позора и, распродав все свое имущество, покинул страну, решив начать новую жизнь в стране, где никому не было известно об его позоре.

Вторая семья, по фамилии Гревс, состояла из мужа, жены и единственного сына, взрослого и здорового молодого человека; с ними были еще две сестры г-жи Гревс, тоже рослые и здоровые девушки; все они раньше служили на большой молочной ферме в Букингаме и мечтали теперь зажить собственным хозяйством, на своей земле.